Gremlin's treasure |
||
КАРОЛИНА |
Мы, Карл Пятый, милостью Божьей Император Римский, приумножавший во все времена Империю.
Мы объявляем гласно: до Нашего сведения дошло через Наших курфюрстов, князей и (представителей) прочих сословий, что в Римской империи немецкой нации в силу старых обычаев и порядков весьма многие уголовные суда заполнены мужами, несведущими и не имеющими опыта и практики в Нашем императорском праве. И в силу этого во многих местах зачастую действуют вопреки праву и здравому смыслу и либо обрекают мучениями и смерти невиновных, либо вследствие неправильных, опасных ошибок и волокиты сохраняют жизнь виновным, оправдывают и освобождают их к вящему ущербу для истцов в уголовных делах и для общего блага.
По всем особенностям Немецкой земли, в силу древних исконных обычаев и порядков, уголовные суды в некоторых местах не могут быть обеспечены сведущими в праве и опытными мужами.
Посему Мы вкупе с курфюрстами и благосклонно соизволили повелеть неким ученым и отменно опытным мужам составить и собрать воедино наставление, каким образом надлежит осуществлять судопроизводство по уголовным делам в наибольшем соответствии с правом и справедливостью. Мы повелеваем отпечатать таковое, дабы все и каждый из Наших и Империи подданных могли действовать в уголовных делах, принимая во внимание важность и опасность таковых, согласно сему наставлению, в соответствии с общим правом, справедливостью и достохвальными исконными обычаями, как вне сомнения склонен действовать каждый и сам по себе, уповая получить за то награду от Всемогущего.
Мы не желаем, однако, сим милостивым упоминанием лишить курфюрстов, князей и сословия их исконных, унаследованных, правомерных и справедливых обычаев.
I. Итак, прежде всего Мы постановляем, повелеваем и желаем, чтобы все уголовные суды были снабжены и пополнены судьями, судебными заседателями и судебными писцами из мужей набожных, достойных, благоразумных и опытных, наиболее добродетельных и лучших из тех, что имеются и могут быть получены по возможностям каждого места. Для сего надлежит также привлечь дворян и ученых.
Во всяком случае все власти должны приложить возможное усердие, дабы уголовные суды были устроены наилучшим образом и никому не причинили неправды, ибо сим важным делам, касающимся чести, тела, жизни и имущества человека, подобает ревностное и предусмотрительное усердие. Посему все власти, имеющие уголовные суды, должны быть строго предупреждены, что при нарушении сего никто не сможет извинить свое упущение или небрежность какими-либо приемлемыми, правомерными доводами, напротив, он будет наказан за это по справедливости в силу настоящего Нашего уложения.
VI. Если кто-либо будет опорочен общей молвой или иными заслуживающими доверия доказательствами, подозрениями и уликами как виновник злодеяния и вследствие этого взят властями по долгу службы, то он не должен быть подвергнут допросу под пыткой, доколе не будут добросовестно и достаточно удостоверены доказательства и подозрения о совершении им этого преступления.
XXII. Надлежит также заметить, что никто не должен быть приговорен к какому-либо уголовному наказанию на основании одних только доказательств, улик, признаков истины или подозрений. На сем основании может быть только применен допрос под пыткой при наличии достаточных доказательств.
Окончательное осуждение кого-либо к уголовному наказанию должно происходить на основании его собственного признания или свидетельства (как будет указано в ином месте сего уложения), но не на основании предположений и доказательств.
XXIII. Для того, чтобы улики были признаны достаточными для применения допроса под пыткой, они должны быть доказаны двумя добрыми свидетелями, как будет затем предписано в иных статьях о достаточном доказательстве.
Но если главное событие преступления доказано одним добрым свидетелем, то сие в качестве полудоказательства образует достаточную улику соответственно тому, что предусмотрено далее в статье тридцатой.
XXX. Итак, полудоказательство. Если кто-либо основательно доказывает главное событие преступления при помощи единственного доброго и безупречного свидетеля (соответственно тому, что сказано ниже сего о добрых свидетелях и показаниях), сие называется и является полудоказательством. Подобное полудоказательство составляет достаточную доброкачественную улику и подозрение в преступлении. Но если кто-либо желает доказать иные обстоятельства, признаки истины, улики, доказательства или подозрения, то он должен сделать сие при помощи, по меньшей мере, двух добрых, добродетельных и безупречных свидетелей.
XXXI. Если изобличенный преступник, имевший пособников в своем преступлении, назовет в тюрьме кого-либо, кто помогал ему при совершении его обнаруженного преступления, то сие есть улика против названного лица, поскольку при таком показании будут обнаружены и соблюдены следующие условия.
§ 1. Во-первых, дающему показания не должны во время пытки поименно предъявлять обвиняемых лиц и допрашивать или выпытывать особливо о таких лицах; напротив, надлежит допрашивать его вообще о том, кто помогал ему в его преступлении, чтобы он сам припомнил и назвал упомянутое лицо.
§ 2. Во-вторых, надлежит, чтобы дающий такие показания был совершенно точно допрошен, каким образом, где и когда помогало ему упомянутое лицо и какую связь он имел с ним. При сем надлежит допросить дающего показания о всевозможных существенных обстоятельствах, которые соответственно природе и характеру каждого дела могут наилучшим образом служить дальнейшему раскрытию истины; все сии обстоятельства не могут быть здесь описаны, но каждый ревностный и сведущий может сам достаточно хорошо их представить.
§ 3. В-третьих, надлежит осведомиться, не питает ли дающий показания особой вражды, неприязни или ненависти к тому, на кого он доносит. Если подобная вражда, неприязнь или ненависть были известны или будут установлены, то подобным показаниям доносчика против обвиняемого не должно верить, за исключением тех случаев, когда он привел столь заслуживающие доверия и доброкачественные доводы и признаки истины, что на основании расследования они признаны добросовестными доказательствами.
§ 4. В-четвертых, названное лицо должно быть достаточно подозрительным, чтобы можно было считать его способным на указанное преступление.
§ 5. В-пятых, надлежит, чтобы дающий показания был в них совершенно устойчив. Между тем некоторые духовники допускают злоупотребления, внушая во время исповеди несчастным отказаться напоследок от показаний, сделанных ими соответственно истине. Должно, сколь возможно, предупредить духовников, что никому не дозволено в ущерб общему благу способствовать преступникам в укрывательстве их злодейств, ибо сие может повлечь причинение вреда неповинным людям. Если же сделавший показание или донос напоследок отрекается от него, хотя, делая его, он хорошо рассказал все обстоятельства дела, и можно полагать поэтому, что он желает действовать на пользу своим сообщникам, или, возможно, что он был побужден к этому своим духовником, как было выше указано, то тогда необходимо рассмотреть сделанные показания и другие обнаруженные обстоятельства и установить, могут ли взятые назад показания дать достаточное доказательство преступления или нет. В таком случае должно уделить особое внимание исследованию наличия доброй или дурной славы или молвы и положения того лица, обвинение коего было взято назад, и тем общим делам и связям, которые были у него с отрекшимся от обвинения.
XLV. Если, как было указано выше, сыщутся и будут приняты в качестве доказательства и признаны доказанными подозрения и улики преступления, в котором обвиняют, но которое обвиняемый отрицает, то, согласно просьбе истца, должно назначить день для производства допроса под пыткой.
XLVI. Если по долгу службы или по требованию истца желают учинить арестованному допрос под пыткой, то надлежит прежде всего в присутствии судьи, двух судебных заседателей и судебного писца обратиться к нему с настойчивой речью и вопросами, кои, соответственно положению лица и обстоятельствам дела, могут наилучшим образом служить дальнейшему расследованию преступления или подозрительных обстоятельств. Пусть также его допросят, угрожая пыткой, признает ли он то преступление, в коем его обвиняют, или нет, и что ему известно касательно сего преступления. Все, что он признает или станет отрицать, должно быть записано.
XLVII. Если в только что упомянутом случае обвиняемый отрицает предписываемое ему преступление, то его должно немедленно опросить, не. может ли он предъявить доказательства своей невиновности в данном преступлении. В особенности надлежит напомнить обвиняемому, не может ли он показать и доказать, что в то время, когда случилось данное преступление, он находился на людях или в любом таком месте, где он не мог совершить преступления, в коем его подозревают. Такое напоминание необходимо потому, что некоторые по своей простоте или из страха не понимают, каким образом им надлежит предъявлять доказательства в свое оправдание, хотя они и являются невиновными.
Если арестованный доказывает свою невиновность вышеупомянутым образом или иными надлежащими доводами, то судья должен произвести необходимое расследование за счет обвиняемого или его родичей или по требованию арестованного и его родичей выслушать свидетелей, коих они желают выставить по сему поводу, как то предусмотрено и указано статьей шестьдесят второй и установлено в иных следующих за ней статьях. Без основательных, правомерных поводов не должно допускать отказа или отклонения просьбы арестованного и его родичей о доставлении вышеупомянутых свидетелей.
Если .обвиняемый или его родичи по причине бедности не в состоянии понести вышеупомянутые издержки, то власти или суд должны оплатить эти расходы и судья должен продолжать производство согласно праву, дабы преступление не осталось безнаказанным и невиновный не был принесен в жертву поспешности.
Если при только что упомянутом расследовании невиновность обвиняемого не будет установлена, то на основании ранее обнаруженных достаточных улик и подозрений он должен быть допрошен под пыткой в присутствии судьи, по меньшей мере двух судебных заседателей и судебного писца. Все, что обнаружится из показаний или сознания обвиняемого и всего следствия, должно быть тщательно записано, обвинителю должно быть сообщено то, что его касается, и должны быть выданы без всякой вредной утайки и волокиты копии по его просьбе об этом.
XCII. После того как будут приняты все процессуальные заявления сторон и окончательное заключение по делу, судья, шеффены и судебные заседатели должны взять, тщательно обозреть и обсудить все процессуальные заявления и производство (по делу). Затем, руководствуясь наилучшим своим разумением настоящего Нашего Уголовно-судебного уложения и в соответствии с обстоятельствами каждого отдельного случая, они должны приказать наиболее справедливо и умеренно составить приговор в письменной форме. И, когда приговор будет таким образом составлен, судья должен спросить каждого из шеффенов: "Н., я спрашиваю тебя, все ли сделано согласно праву?"
CIV. Если кто-либо, согласно Нашему общему писанному праву, заслуживает смертной казни, то надлежит присудить способ и формы смертной казни, соответствующие обстоятельствам и злостности преступления, согласно добрым обычаям или указаниям благого и сведущего в праве судьи.
В тех случаях, когда Наше императорское право не предписывает и не допускает карать кого-либо смертью (или в подобных им), мы также и в настоящем Нашем имперском уложении не устанавливаем смертной казни, но предоставляем право за некоторые преступления подвергать телесным или увечащим наказаниям, с тем, однако, чтобы наказанному была сохранена жизнь.
Подобные наказания также могут назначаться и применяться согласно добрым обычаям каждой страны или же по указанию благого и сведущего судьи, как было предписано выше сего относительно смертной казни. Если же Наше императорское право устанавливает какое-либо уголовное наказание, неприемлемое по обстоятельствам данного места и времени или не могущее применяться в известной части согласно букве закона, а также в том случае, если это право не указывает вида и меры каждого уголовного наказания в отдельности, но повелевает руководствоваться добрыми обычаями и указаниями сведущих судей, то судьи из любви к справедливости и в стремлении к общему благу должны назначать и осуществлять наказания по своему усмотрению, соответственно обстоятельствам и злостности преступления.
В особенности надлежит иметь в виду, что во всех тех случаях, когда Наше императорское право не устанавливает и не допускает смертной казни и какого-либо другого телесного, увечащего или позорящего наказания (или в подобных им), судья и судебные заседатели также не должны никого приговаривать к смертной казни или прочим уголовным наказаниям. И дабы судьи и судебные заседатели, не обучавшиеся этим правам, назначая подобные наказания, не действовали вопреки праву и добрым приемлемым обычаям, ниже сего будет установлено, когда и как должны применяться некоторые уголовные наказания, согласно упомянутому праву, добрым обычаям и мудрости.
CIX. Если кто-либо путем колдовства причинит людям вред или ущерб, то он должен быть подвергнут смертной казни, и сия казнь должна быть произведена путем сожжения. Если же кто-либо занимается колдовством, но не причинил этим никому вреда, то он должен быть соответственно обстоятельствам дела наказан иначе, причем судьи должны воспользоваться указаниями и советами (законоведов), как указано ниже сего об изыскании указаний.
СХ. Если кто-либо распространяет пасквильные (поносные) oписьма, именуемые по латыни libel famoss, и не подписывает их, вопреки установленному правом порядку, своим правильным именем и прозвищем, несправедливо и без повода приписывая кому-либо такие пороки и злодеяния, что в случае признания их соответствующим истине оклеветанный мог бы быть подвергнут смертной казни или телесным или позорящим уголовным наказаниям, то такой злостный хулитель по обнаружении подобного злодеяния, как гласит право, должен быть подвергнут тому наказанию, Которое он хотел навлечь своим злостно несоответствующим истине поносным письмом на невинно оклеветанного. Если даже будет обнаружено, что предписываемое позорящее деяние соответствует истине, то все-таки разгласитель таких позорящих сведений должен быть наказан согласно праву и по усмотрению судьи.
CXI. Монета подделывается трояким образом: во-первых, если кто-либо выбивает на ней ненадлежащий монетный знак, во-вторых, если кто-либо прибавляет к ней ненадлежащий металл, в-третьих; если кто-либо злостно уменьшает ее правильный вес.
Подобные фальшивомонетчики должны быть наказаны следующим образом: те, кто изготавливает такую фальшивую монету или (подложные) клейма, а также те, кто выменивает или иным путем приобретает подложную монету и злоумышленно и коварно вновь сдает ее в ущерб ближнему, согласно обычаю и постановлениям закона, должны быть подвергнуты смертной казни путем сожжения; те, что заведомо предоставляют для этого свои дома, должны при том подвергнуться конфискации этих домов. Тот, кто самоуправно и злостно уменьшает правильный вес монеты или чеканит монету, не имея на то привилегии, должен быть заключен в тюрьму и подвергнут телесному или имущественному наказанию, согласно указанию (законоведов). Тот, кто переплавляет монету другого лица, чтобы испортить ее и уменьшить ее вес, должен быть также подвергнут телесному или имущественному наказанию, смотря по обстоятельствам дела. Если что-либо подобное произойдет с ведома и согласия властей, то эти власти теряют свою привилегию (чеканить монету) и должны быть лишены ее.
CXIII. Если кто-либо злостно и преступным образом подделывает меры, весы, гири, пряности или иные товары и пользуется ими, выдавая их за правильные, то он должен быть подвергнут уголовному наказанию: изгнанию из страны, или сечению розгами, или иному телесному наказанию в соответствии с обычаями и традицией. Если же такая подделка производилась часто, особо злостно и в значительных размерах, то виновный должен быть подвергнут смертной казни по получении совета от законоведов, как указано в конце настоящего Нашего уложения.
CXVI. Если человек предается разврату с животным, или мужчина - с мужчиной, или женщина - с женщиной, то они подлежат лишению жизни; следуя общепринятому обычаю, их должно подвергнуть смертной казни путем сожжения.
CXIX. Если кто-либо путем насилия и вопреки ее воле злодейски обесчестит неопороченную замужнюю женщину, вдову или лишит невинности девушку, то такой злодей подлежит лишению жизни. По жалобе потерпевшей и доказательстве преступления он должен быть, подобно разбойнику, подвергнут смертной казни мечом. Если же кто-либо злодейски и насильственным образом будет покушаться на вышеупомянутое преступление против неопороченной женщины или девушки, но она вследствие своего сопротивления или иным путем будет спасена, от такого посягательства, то по жалобе потерпевшей и доказательстве преступле-' ния такой злодей должен быть подвергнуть наказанию соответственно обстоятельствам учиненного преступления и положению лиц. Судья и судебные заседатели должны при этом прибегнуть к совету законоведов, как было указано ранее по поводу других случаев.
СХХ. Если супруг возбудит уголовное обвинение и изобличит кого-либо в том, что он совершил прелюбодеяние с его женой, то такой прелюбодей вместе с прелюбодейкой должны быть подвергнуты наказанию по постановлениям Наших предшественников и Нашему императорскому праву.
Таким же образом надлежит поступить, если супруга желает возбудить уголовное обвинение против своего мужа или той особы, с которой он совершил прелюбодеяние.
CXXIV. Тот, кто злоумышленно учинит измену, должен быть, согласно обычаю, подвергнут смертной казни путем четвертования. Если это будет женщина, то ее надлежит утопить.
В том случае, если измена могла причинить великий ущерб и соблазн, например если измена касается страны, города, собственного господина, одного из супругов или близких родственников, то возможно усугубить наказание путем волочения (к месту казни) или терзания клещами перед смертной казнью. В некоторых же случаях измены можно сперва обезглавить, а затем четвертовать преступника.
Судья и судебные заседатели должны соразмерять назначаемое наказание с обстоятельствами дела, а в случае сомнений обращаться за советом. Однако те лица, благодаря свидетельству которых судья или власти могут подвергнуть злодея надлежащему наказанию, могут быть освобождены от всякого наказания.
CXXV. Изобличенные в злоумышленном поджоге должны быть подвергнуты смертной казни путем сожжения.
CXXVI. В силу постановлений Наших предшественников и Нашего общего императорского права, всякий, изобличенный в злостном разбое, должен быть подвергнут казни мечом или же иной смертной казни, принятой в этих случаях по добрым обычаям каждой страны.
CXXVII. Если кто-либо в стране, городе, владении или области умышленно учинит опасный бунт простого народа против власти и это будет обнаружено, то соответственно тяжести и обстоятельствам его преступления он будет подлежать казни путем отсечения головы или сечению розгами и изгнанию из страны, края, судебной области, города или места, где он возбудил бунт. При этом судья и судебные заседатели должны обратиться за надлежащими указаниями, дабы не причинить никому несправедливости и предотвратить подобные злоумышленные мятежи.
CXXXI. Женщина, которая злоумышленно, тайно и по своей воле убьет ребенка, уже получившего жизнь и сформировавшиеся члены, да будет, согласно обычаю, заживо погребена и прибита колом. Но, дабы предупредить смущение от этого, Мы разрешаем топить таковых злодеек тем судам, кои имеют подходящие для сего водоемы в своем распоряжении. Однако же там, где подобное зло приключается часто, Мы желаем применения упомянутого обычая погребения и пробивания колом ради вящего устрашения подобных жестоких женщин, или же пусть перед утоплением злодеек рвут калеными щипцами, соответственно указаниям, полученным от законоведов.
CXXXVII. Всякий убийца или нанесший смертельный удар в случае, если он не сможет предъявить правомерных извинений, должен быть лишен жизни. По обычаю иных мест предумышленные убийцы и нанесшие смертельный удар приговариваются равным образом к колесованию. Между тем должно соблюдать различие между ними и именно так, чтобы, следуя обычаю, умышленный и нарочный убийца подвергался колесованию, тогда как другой, нанесший смертельный удар в запальчивости и гневе, подвергался смертной казни путем отсечения головы мечом, если он не имеет на то вышеупомянутых извинений. Если же предумышленное убийство было совершено против особ высшего достоинства, своего собственного господина, между супругами или близкими родственниками, то для вящего устрашения перед окончательной казнью могут применить иные телесные наказания, как, например, терзание калеными клещами или волочение к месту казни.
CXXXVIII. Иногда происходят такие случаи лишения жизни, при которых совершившие лишение жизни действовали по надлежащим основания, исключающим какое бы то ни было уголовное или гражданское наказание. И дабы судьи и заседатели в уголовных судах, кои не изучили права, могли наиболее справедливо решать в таких случаях и не обвиняли и не обижали людей по невежеству, Мы постановили и записали следующее об указаниях извинительных случаях лишения жизни:
CXXXIX. Если кто-либо, осуществляя правомерную необходимую оборону для спасения своего тела и жизни, лишит жизни того, кто вынудил его к этой необходимой обороне, то он не будет в сем ни перед кем повинен.
CXL. Если на кого-либо нападут или набросятся со смертельным оружием или орудием или нанесут ему удар и подвергшийся насилию не может путем бегства уклониться от повреждения или опасности для своей жизни, тела, чести и доброй славы, то он может безнаказанно защищать свое тело и жизнь путем правомерной обороны. И если он при этом лишит жизни нападавшего, он в том неповинен и не обязан также выжидать со своей обороной, доколе ему не будет нанесен удар, невзирая на писаное право и обычаи, сему противоречащие.
CXLI. Если кто-либо по обнаружении его деяния пожелает воспользоваться ссылкой на состояние необходимой обороны, а обвинитель не признает этого, то на виновника ложится обязанность вышеуказанным образом достаточно доказать перед судом необходимую оборону, на которую он ссылается. Если он не докажет этого, то он признается виновным.
CLVII. Если кто-либо впервые совершил кражу, стоимостью менее пяти гульденов, и при том вор не был окликнут, замечен или застигнут до того, как он достиг своего убежища, а также если он не совершил взлома и не влезал (в помещение) и украденное стоит менее пяти гульденов, то это кража тайная и самая ничтожная (мелкая).
Если подобная кража будет затем раскрыта и вор будет захвачен с покражей или без таковой, то судья должен приговорить его, если вор имеет средства, уплатить потерпевшему двойную стоимость покражи. Если же вор не в состоянии уплатить подобный денежный штраф, он должен быть наказан заключением в тюрьму на некоторый срок. И если вор не имеет или не может достать ничего большего, то он должен, по крайней мере, возвратить украденное потерпевшему, или же оплатить, или возместить его стоимость, а потерпевший должен предоставить властям денежную буссу (оплатить судебные издержки) из этого простого возмещения украденного, но не свыше его стоимости.
При выпуске (из тюрьмы) вор должен оплатить стоимость своего кормления в тюрьме и заплатить тюремщикам за их труды и усердие (если ему есть из чего) или дать о том обычное поручительство; сверх того он должен дать наилучшим образом вечную клятву в том, что он будет соблюдать общий мир.
CLVIII. Если при указанной первой краже, стоимостью ниже пяти гульденов, вор был застигнут ранее, чем он достиг своего убежища, и вызвал крики или погоню, хотя при краже не совершил взлома и не влезал (в помещение), то такая кража признается открытой, и так как деяние отягощено упомянутым смятением и оглаской, то вор должен быть выставлен к позорному столбу, высечен розгами и изгнан из страны. Прежде всего, однако, вор должен возместить его стоимость, если он в состоянии это сделать. Сверх того он должен дать наилучшим образом вечную клятву (не нарушать общего мира). Если же вор будет признан таким знатным лицом, в отношении которого можно надеяться на исправление, то судья (с разрешения и дозволения высшей власти) может подвергнуть его гражданско-правовому наказанию; таким ' образом он должен заплатить потерпевшему за кражу в четырехкратном размере и сверх того подлежит тому, что установлено выше в предшествующей статье о тайной краже.
CLIX. Если вор для вышеупомянутой кражи днем или ночью влезет или путем взлома проникнет в чье-либо жилище или хранилище или пойдет на кражу с оружием, намереваясь поранить того, кто окажет ему сопротивление, то такая кража признается, как указано выше, особо опасной, предумышленной кражей со взломом или вторжением независимо от того, будет ли эта кража первая или повторная, большая или малая и будет ли (вор) встречен или замечен до или после того. Также при краже, совершенной с оружием, следует опасаться насилия или нанесения ран. Посему в подобных случаях мужчина должен караться повешением, а женщина - утоплением или иным путем, сообразно положению лиц и усмотрению судьи, выкалыванием глаз или отсечением одной руки, или иным подобным тяжким телесным наказанием.
CLXIV. Если вор или воровка будут в возрасте менее четырнадцати лет, то они независимо от каких-либо иных оснований не могут быть осуждены на смертную казнь, а должны быть подвергнуты вышеупомянутым телесным наказаниям по усмотрению (суда) и должны дать вечную клятву. Но если вор по своему возрасту приближается к четырнадцати годам и кража значительна или же обнаруженные при том вышеуказанные отягчающие обстоятельства столь опасны, что злостность может восполнить недостаток возраста, то судья и шеффены должны запросить, как указано ниже, совета, должно ли подвергнуть такого малолетнего вора имущественным или телесным наказаниям либо смертной казни.
CLXXVII. Тот, кто умышленным и опасным образом оказывает преступнику при выполнении какого-либо преступления какую-либо помощь, пособничество или содействие, как бы оно ни называлось, должен быть подвергнут, как указано выше, уголовному наказанию, различному в различных случаях; поэтому судьи в подобных случаях должны как установлено выше, обращаться за советом к законоведам, должно ли принимая во внимание данные судопроизводства, назначить телесные наказания или смертную казнь.
CLXXVIII. Если кто-либо покушался совершить преступление при помощи таких действий, которые, по всей видимости, были пригодны для выполнения преступления, но ему, вопреки его воле, помешали выполнить это преступление при помощи иных действий, то за свою злую волю, проявившуюся, как указано выше, в подобных действиях, он должен быть наказан, смотря по обстоятельствам и характеру дела, в одних случаях более строго, чем в других. Поэтому, как установлено ниже сего, судьи должны запросить указаний, подлежит ли он телесным наказаниям или смертной казни.
CCXIX. В настоящем Нашем и Священной империи уложении многократно указано было, что уголовные суды должны всячески искать совета, если у суда в уголовных процессах возникают сомнения при отправлении правосудия и вынесении приговора. В этих случаях они должны просить и икать указаний у своих высших судов, сведущих в древних, сложных обычаях. Если уголовное правосудие осуществляется по требованию истца, то суды, над которыми нет высшего суда, должны в вышеупомянутых случаях искать указаний у своей власти, имеющей преимущественное пра-до непосредственно вершить сей уголовный суд и объявлять опалу.
Если же уголовное обвинение против преступника и судопроизводство осуществляются властью ex officio и по долгу службы, то в случае возникших сомнений судьи должны и обязаны искать совета в высших школах, городах и общинах или у прочих законоведов, где только могут получить наставление с наименьшими издержками.
При сем надлежит особо заметить, что во всех сомнительных случаях не только судья и шеффены, но и все те власти, которые могут разрешать и назначать уголовные наказания, должны пользоваться советами законоведов отнюдь не за счет сторон, за исключением тех случаев, когда истец в уголовном процессе просит судью получить заключение законоведов по его процессу. Это должно быть произведено за счет той стороны, которая возбудила ходатайство.
Если же господа, родичи или защитник заключенного в тюрьму в интересах последнего ходатайствует перед судом о получении заключения (законоведов), то это должно быть исполнено за счет родичей или защитника заключенного. Если же родичи такого заключенного по бедности не могут произвести указанные издержки на такое заключение законоведов, то оно должно быть обязательно получено за счет властей.
Это происходит, однако, лишь в том случае, если данный судья признает, что ходатайство о получении совета возбуждено не для того, чтобы злостно затягивать дело и увеличивать издержки, а родичи и ходатай заключенного должны подтвердить это присягой. При всем при этом не должны быть упущены никакие возможные старания, дабы никому не было причинено несправедливости. Поелику сим важным делам подобает величайшее усердие, судья, шеффены и стоящие над ними власти должны быть еще раз предупреждены, что при подобных нарушениях невежество, как должно быть им хорошо известно, не является оправданием.
 
Публикуется по: Хрестоматия по истории государства и права (Древность и Средние века). / Сост. проф. В.А. Томсинов. Москва:"Зерцало", 1999 г. Сс. 348-363.
 
 
|
|||||