Средневековая литература

Английские баллады позднего средневековья

ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω ω 

KING JOHN AND THE ABBOT

КОРОЛЬ ДЖОН И ЕПИСКОП

I'll tell you a story, a story anon,
Of a noble prince, and his name was King John;
For he was a prince, and a prince of great might,
He held up great wrongs, he put down great right.
Derry down, down hey, derry down...
 
 
 
I 'll tell you a story, a story so merry,
Concerning the Abbot of Canterbury,
And of his house-keeping and high renown,
Which made him resort to fair London town.
 
 
 
"How now, father abbot? 'T is told unto me
That thou keepest a far better house than I;
And for [thy] house-keeping and high renown,
I fear thou hast treason against my crown."
 
 
 
"I hope, my liege, that you owe me no grudge
For spending of my true-gotten goods;"
"If thou dost not answer me questions three,
Thy head shall be taken from thy body.
 
 
 
 
"When I am set so high on my steed,
With my crown of gold upon my head,
Amongst all my nobility, with joy and much mirth,
Thou must tell me to one penny what I am worth.
 
"And the next question you must not flout,
How long I shall be riding the world about;
And the third question thou must not shrink,
But tell to me truly what I do think."
 
"O these are hard questions for my shallow wit,
For I cannot answer your grace as yet;
But if you will give me but three days space,
I'll do my endeavour to answer your grace."
 
 
 
"O three days space I will thee give,
For that is the longest day thou hast to live.
And if thou dost not answer these questions right,
Thy head shall be taken from thy body quite."
 
 
 
 
And as the shepherd was going to his fold,
He spy'd the old abbot come riding along:
"How now, master abbot? You 'r welcome home;
What news have you brought from good King John?"
 
"Sad news, sad news I have thee to give,
For I have but three days space for to live;
If I do not answer him questions three,
My head will be taken from my body.
 
"When he is set so high on his steed,
With his crown of gold upon his head,
Amongst all his nobility, with joy and much mirth,
I must tell him to one penny what he is worth.
 
"And the next question I must not flout,
How long he shall be riding the world about;
And the third question I must not shrink,
But tell him truly what he does think."
 
 
 
"O master, did you never hear it yet,
That a fool may learn a wiseman wit?
Lend me but your horse and your apparel,
I 'll ride to fair London and answer the quarrel."
 
 
 
 
"Now I am set so high on my steed,
With my crown of gold upon my head,
Amongst all my nobility, with joy and much mirth,
Now tell me to one penny what I am worth."
 
 
 
 
 
 
 
"For thirty pence our Saviour was sold,
Amongst the false Jews, as you have been told,
And nine and twenty's the worth of thee,
For I think thou art one penny worser than he."
 
 
 
 
 
 
 
"And the next question thou mayst not flout;
How long I shall be riding the world about."
"You must rise with the sun, and ride with the same,
Until the next morning he rises again,
 
 
 
 
And then I am sure you will make no doubt
But in twenty-four hours you 'll ride it about."
"And the third question you must not shrink,
But tell me truly what I do think."
 
"All that I can do, and 't will make you merry;
For you think I 'm the Abbot of Canterbury,
But I 'm his poor shepherd, as you may see,
And am come to beg pardon for he and for me."
 
The king he turned him about and did smile,
Saying, Thou shalt be the abbot the other while;
"O no, my grace, there is no such need,
For I can neither write nor read."
 
"Then four pounds a week will I give unto thee
For this merry jest thou hast told unto me;
And tell the old abbot, when thou comest home,
Thou hast brought him a pardon from good King John."

Послушайте повесть минувших времен
О доблестном принце по имени Джон.
Судил он и правил с дубового трона,
Не ведая правил, не зная закона.
 
Послушайте дальше. Сосед его близкий
Был архиепископ Кентерберийский.
Он жил-поживал, не нуждаясь ни в чем,
И первым в народе прослыл богачом.
 
Но вот за богатство и громкую славу
Зовут его в Лондон на суд и расправу.
Везут его ночью к стене городской,
Ведут его к башне над Темзой-рекой.
 
- Здорово, здорово, смиренный аббат.
Получше меня ты живешь, говорят.
Ты нашей короне лукавый изменник.
Тебя мы лишаем поместий и денег!
 
Взмолился епископ: - Великий король,
Одно только слово сказать мне позволь.
Всевышнему богу и людям известно,
Что трачу я деньги, добытые честно!
 
- Не ври понапрасну, плешивый аббат,
Для всякого ясно, что ты виноват,
И знай: навсегда твоя песенка спета,
Коль на три вопроса не дашь мне ответа.
 
Вопросы такие: Когда я на троне
Сижу в золотой королевской короне,
А справа и слева стоит моя знать, -
Какая цена мне, ты должен сказать.
 
Потом разгадай-ка загадку другую:
Как скоро всю землю объехать могу я.
А в-третьих, сказать без запинки изволь:
Что думает твой милосердный король.
 
Аббат растерялся: - Спаси и помилуй!
Задачи твои мудрецам не под силу.
Ума же немного в моей голове...
Хоть дай на раздумье недели мне две!
 
- Согласен, отец мой! Даю две недели-
И столько же будет душа в твоем теле!
Коль мне не ответишь ты в пару недель,
Лишишься ты жизни, добра и земель.
 
Вот едет епископ, рассудком нетверд.
Заехал он в Кембридж, потом в Оксенфорд.
Увы, ни один богослов и философ
Ему не решил королевских вопросов.
 
Проездил епископ одиннадцать дней
И встретил за мельницей стадо свиней.
Пастух поклонился учтиво и низко
И молвил: - Что слышно, хозяин епископ?
 
- Печальные вести, пастух, у меня:
Гулять мне на свете осталось три дня.
Коль на три вопроса не дам я ответа,
Вовеки не видеть мне белого света!
 
- Во-первых, когда его светлость на троне
Сидит в золотой королевской короне
И справа и слева стоит его знать, -
Как много он стоит, я должен сказать.
 
Затем от меня он желает ответа,
Как скоро он мог бы объехать вкруг света.
А в-третьих, сказать ему точно изволь,
Что думает он - его милость король?
 
- Милорд, не печалься, бывает и так,
Что умным в беде помогает дурак.
Давай-ка мне посох, кольцо и сутану,
И я за тебя перед троном предстану.
 
Ты - знатный епископ, а я - свинопас,
Но в детстве, мне помнится, путали нас.
Прости мою дерзость, твое преподобье,
Но все говорят, что мое ты подобье!
 
- Мой верный пастух, я тебе отдаю
И посох, и рясу, и митру мою.
Да будет с тобою премудрость господня.
Но только смотри, отправляйся сегодня!
 
Вот прибыл пастух в королевский дворец.
- Здорово, здорово, смиренный отец,
Тебя во дворце я давно поджидаю.
Садись - я загадки тебе загадаю.
 
А ну-ка послушай: когда я на троне
Сижу в золотой королевской короне,
А справа и слева стоит моя знать, -
Какая цена мне, ты должен сказать!
 
- Изволь, я скажу, государь-повелитель:
За тридцать лишь пенсов был продан Спаситель,
За милость твою двадцать девять я дам,
На пенс ты дешевле, - ты знаешь и сам.
 
Король усмехнулся: -Вот ловкий пройдоха!
На первый вопрос ты ответил неплохо.
Теперь догадайся: как скоро верхом
Могу я всю землю объехать кругом.
 
- Чуть солнце взойдет, поезжай понемногу
И следом за солнцем скачи всю дорогу,
Пока не вернется оно в небеса, -
Объедешь ты в двадцать четыре часа!
 
Король засмеялся: - Неужто так скоро?
С тобой согласиться я должен без спора.
Теперь напоследок ответить изволь:
Что думает твой милосердный король.
 
- Что ж! - молвил пастух, поглядев простовато, -
Ты думаешь, сударь, что видишь аббата,
Меж тем пред тобой его бедный пастух...
Прости заодно и помилуй нас двух!
 
Король рассмеялся. - Клянусь тебе мессой!
Отныне аббатом ты будешь, повеса.
- Прости, государь, но позволь мне сказать,
Что я отродясь не учился читать!
 
- За то, что задачи решил ты занятно,
С моим кошельком поезжай ты обратно.
За шутку твою и аббат твой прощен...
Пусть ведают люди, как милостив Джон!
 

Перевод С. Маршака

THE SHEPHERD'S SON

СЫН ПАСТУХА

There was a shepherd's son
Kept sheep upon a hill;
He laid his pipe and crook aside,
And there he slept his fill.
Sing, Fal deral, etc.
 
He looked east, he looked west,
Then gave an under-look,
And there he spyed a lady fair,
Swimming in a brook.
 
He raisd his head frae his green bed,
And then approachd the maid;
"Put on your claiths, my dear," he says,
"And be ye not afraid.
 
"T is fitter for a lady fair
To sew her silken seam
Than to get up in a May morning
And strive against the stream."
 
"If you 'll not touch my mantle,
And let my claiths alane,
Then I 'll give you as much money
As you can carry hame."
 
"O I 'll not touch your mantle,
And I 'll let your claiths alane;
But I 'll tak you out of the clear water,
My dear, to be my ain."
 
And when she out of the water came,
He took her in his arms:
"Put on your claiths, my dear," he says,
"And hide those lovely charms."
 
He mounted her on a milk-white steed,
Himself upon anither,
And all along the way they rode,
Like sister and like brither.
 
When she came to her father's yate
She tirled at the pin,
And ready stood the porter there,
To let this fair maid in.
 
And when the gate was opened,
So nimbly 's she whipt in;
"Pough! you 're a fool without," she says,
"And I 'm a maid within.
 
"Then fare ye well, my modest boy,
I thank you for your care;
But had you done what you should do,
I neer had left you there."
 
"Oh I 'll cast aff my hose and shoon,
And let my feet gae bare,
And gin I meet a bonny lass,
Hang me if her I spare."
 
"In that do as you please," she says,
"But you shall never more
Have the same opportunity;"
With that she shut the door.
 
There is a gude auld proverb,
I 've often heard it told,
He that would not when he might,
He should not when he would.

Жил однажды на свете пастушеский сын,
Пас овец и в дудочку дул.
Как-то раз он посох свой отложил
И на склоне холма уснул.
 
 
Пробудившись, на запад он поглядел,
А потом взглянул на восток
И нагую девушку увидал
Там, внизу, где шумел поток.
 
Вмиг с зеленого ложа вскочил пастух
И спустился к ручью, моля:
- Моя милая, выйди, и платье надень,
И не бойся, радость моя!
 
- Не пристало девице вставать на заре
И нырять, словно рыба, в ручей,
А пристало шелком платок вышивать
У окошка в светелке своей!
 
-Ты не трогай, пастух, моего плаща
И домой меня отпусти.
Столько денег тебе я за это дам,
Сколько сможешь ты унести.
 
- Я не стану трогать плаща твоего,
Отпущу и платье отдам,
Но на берег тебя из прозрачной воды
Я, пожалуй, вынесу сам.
 
А как вышла она из прозрачной воды,
Обнял деву пастух молодой:
- Поскорей, моя милая, платье надень,
Поскорей свои прелести скрой!
 
А потом на коня ее усадил,
Сам вскочил на другого коня.
Словно брат и сестра, поскакали они,
Меж собой расстоянье храня.
 
Доскакала она до отцовских ворот,
Постучалась что было сил,
И привратник ворота тотчас отворил,
И прекрасную деву впустил.
 
Проскользнула быстро она во двор
И кричит оттуда ему:
- Эх ты, дурень! Торчи у ворот хоть всю ночь,
Не бывать тебе в нашем дому!
 
За заботу, скромник, спасибо тебе,
Ты застенчив, овечий лорд.
Если б ты совершил то, что должен был, -
Не торчал бы ты у ворот!
 
- Вот дурак я! Да ладно: красотку в ручье
Я другую пойду отыщу.
Пусть повесят меня на первом суку,
Если я ее упущу!
 
- Поступай как знаешь! - сказала она. -
Но, клянусь, до конца твоих дней
Вряд ли выпадет случай лучше тебе...
И - закрылись ворота за ней.
 
Есть пословица добрая в наших краях,
Я ее заучил назубок:
"Когда ты захочешь - тебе не дадут,
Если ты не хотел, когда мог!"
 

Перевод Г. Плисецкого

OUR GOODMAN

БАЛЛАДА О МЕЛЬНИКЕ И ЕГО ЖЕНЕ

Hame came our goodman,
And hame came he,
And then he saw a saddle-horse,
Where пае horse should be.
 
"What's this now, goodwife?
What's this I see?
How came this horse here,
Without the leave о me?"
 
Recitative. "A horse?" quo she.
"Ay, a horse," quo he.
 
"Shame fa your cuckold face,
Ill mat ye see!
Т is naething but a broad sow,
My minnie sent to me."
 
"A broad sow?" quo he.
"Ay, a sow," quo shee.
 
"Far hae I ridden,
And farer hae I gane,
But a sadle on a sow's back
I never saw папе."
 
Hame came our goodman,
And hame came he;
He spy'd a pair of jack-boots,
Where пае boots should be.
 
"What's this now, goodwife?
What's this I see?
How came these boots here,
Without the leave о me?"
 
"Boots?" quo she.
"Ay, boots," quo he.
 
"Shame fa your cuckold face,
And ill mat ye see!
It's but a pair of water-stoups,
My minnie sent to me."
 
"Water-stoups?" quo he.
"Ay, water-stoups," quo she.
 
"Far hae I ridden,
And farer hae I gane,
But siller spurs on water-stoups
I saw never nane."
 
Hame came our goodman,
And hame came he,
And he saw a sword,
Whare a sword should na be.
 
"What's this now, goodwife?
What's this I see?
How came this sword here,
Without the leave о me?"
 
"A sword?" quo she.
"Ay, a sword," quo he.
 
"Shame fa your cuckold face,
Ill mat ye see!
It's but a porridge-spurtle,
My minnie sent to me."
 
"A spurtle?" quo he.
"Ay, a spurtle," quo she.
 
"Far hae I ridden,
And farer hae I gane,
But siller-handed spurtles
I saw never nane."
 
Hame came our goodman,
And hame came he;
There he spy'd a powderd wig,
Where пае wig shoud be.
 
"What's this now, goodwife?
What's this I see?
How came this wig here,
Without the leave о me?"
 
"A wig?" quo she.
"Ay, a wig," quo he.
 
"Shame fa your cuckold face,
And ill mat you see!
Т is naething but a clocken-hen,
My minnie sent to me."
 
"Clocken hen?" quo he.
"Ay, clocken hen," quo she.
 
"Far hae I ridden,
And farer hae I gane,
But powder on a clocken-hen
I saw never nane."
 
Hame came our goodman,
And hame came he,
And there he saw a muckle coat,
Where пае coat should be.
 
"What's this now, goodwife?
What's this I see?
How came this coat here,
Without the leave о me?"
 
"A coat?" quo she.
"Ay, a coat," quo he.
 
"Shame fa your cuckold face,
Ill mat ye see!
It's but a pair о blankets,
My minnie sent to me."
 
"Blankets?" quo he.
"Ay, blankets," quo she.
 
"Far hae I ridden,
And farer hae I gane,
But buttons upon blankets
I saw never nane."
 
Ben went our goodman,
And hen went he,
And there he spy'd a sturdy man,
Where пае man shoud be.
 
"What's this now, goodwife?
What's this I see?
How came this man here,
Without the leave о me?"
 
"A man?" quo she.
"Ay, a man," quo he.
 
"Poor blind body,
And blinder mat ye be!
It's a new milking-maid,
My mither sent to me."
 
"A maid?" quo he.
"Ay, a maid," quo she.
 
"Far hae I ridden,
And farer hae I gane,
But lang-bearded maidens
I saw never nane."
 

Вернулся мельник вечерком
На мельницу домой
И видит: конь под чепраком
Гуляет вороной.
 
- Хозяйка, кто сюда верхом
Приехал без меня?
Гуляет конь перед крыльцом,
Уздечкою звеня.
 
 
- Гуляет конь,
Ты говоришь?
- Гуляет,
Говорю!
- Звенит уздечкой,
Говоришь?
- Уздечкой,
Говорю!
 
 
- С ума ты спятил, старый плут,
Напился ты опять!
Гуляет по двору свинья,
Что мне прислала мать.
 
 
- Прислала мать,
Ты говоришь?
- Прислала,
Говорю!
- Свинью прислала,
Говоришь?
- Прислала,
Говорю!
 
 
- Свиней немало я видал,
Со свиньями знаком,
Но никогда я не видал
Свиньи под чепраком!
 
 
            2
Вернулся мельник вечерком,
Идет к своей жене
И видит новенький мундир
И шляпу на стене.
 
- Хозяйка, что за командир
Пожаловал в мой дом?
Зачем висит у нас мундир
И шляпа с галуном?
 
 
- Побойся бога, старый плут,
Ни сесть тебе, ни встать!
Мне одеяло и чепец
Вчера прислала мать!
 
 
- Чепец прислала,
Говоришь?
- Прислала,
Говорю!
- И одеяло,
Говоришь?
- Прислала,
Говорю!
 
 
- Немало видел я, жена,
Чепцов и одеял,
Но золотого галуна
На них я не видал!
 
 
            3
 
Вернулся мельник вечерком,
Шагнул через порог
И видит пару щегольских
Начищенных сапог.
 
- Хозяйка, что за сапоги
Торчат из-под скамьи?
Свои я знаю сапоги,
А это не мои!
 
 
- Ты пьян как стелька, старый плут!
Иди скорее спать!
Стоят под лавкой два ведра,
Что мне прислала мать.
 
 
- Прислала мать,
Ты говоришь?
- Прислала,
Говорю!
- Прислала ведра,
Говоришь?
- Прислала,
Говорю!
 
 
- Немало ведер я видал
На свете до сих пор,
Но никогда я не видал
На ведрах медных шпор!
 
 
            4
 
Вернулся мельник вечерком
На мельницу к себе
И вдруг увидел молодца
За пологом в избе.
 
- Хозяйка, что за чудеса!
Что вижу я сейчас?
Лежит мужчина молодой
За пологом у нас!
 
 
- Лежит мужчина,
Говоришь?
- Мужчина,
Говорю!
- Зачем лежит он,
Говоришь?
- Зачем,
Я говорю!
 
 
- Да что ты мелешь, старый плут,
Ни сесть тебе, ни встать!
Ко мне на праздники сестру
Вчера прислала мать!
 
- Прислала мать,
Ты говоришь?
- Прислала,
Говорю!
- Сестру прислала,
Говоришь?
- Прислала,
Говорю!
 
 
- Сестер немало я видал,
Но, право, до сих пор
Завитых кольцами усов
Не видел у сестер!
 

Перевод С. Маршака

THE GYPSY LADDIE

ГРАФИНЯ-ЦЫГАНКА

Тhe gypsies came to our good lord's gate,
And vow but they sang sweetly!
They sang sae sweet and sae very compleat
That down came the fair lady.
 
And she came tripping down the stair,
And a' her maids before her;
As soon as they saw her well-far'd face,
They coost the glamer oer her.
 
"Gae tak frae me this gay mantile,
And bring to me a plaidie;
For if kith and kin and a' had sworn,
I 'll follow the gypsie laddie.
 
"Yestreen I lay in a well-made bed,
And my good lord beside me;
This night I 'll ly in a tenant's barn,
Whatever shall betide me."
 
"Come to your bed," says Johny Faa.
"Oh come to your bed, my deary;
For I vow and I swear, by the hilt of my sword,
That your lord shall пае mair come near ye."
 
 
 
"I 'll go to bed to my Johny Faa,
I 'll go to bed to my deary;
For I vow and I swear, by what past yestreen,
That my lord shall пае mair come near me.
 
 
 
"I 'll mak a hap to my Johny Faa.
And I 'll mak a hap to my deary;
And he 's get a' the coat gaes round,
And my lord shall пае mair come near me"
 
 
 
And when our lord came hame at een,
And speir'd for his fair lady,
The tane she cry'd, and the other reply'd,
"She's away with the gypsie laddie."
 
 
 
"Gae saddle to me the black, black steed,
Gae saddle and make him ready;
Before that I either eat or sleep,
I 'll gae seek my fair lady."
 
 
 
 
And we were fifteen well-made men,
Altho we were пае bonny;
And we were a' put down for ane,
A fair young wanton lady.
 

Цыгане явились на графский двор,
Играя на тамбурине.
Так звонко гремел их веселый хор,
Что в замке проснулась графиня.
 
Танцуя, сбежала она на крыльцо,
И громче цыгане запели.
Увидев ее молодое лицо,
Они ее сглазить успели.
 
- Шелка дорогие снимите с меня,
Подайте мне шаль простую.
Пускай от меня отречется родня, -
С цыганами в степь ухожу я.
 
Вчера мне служанки стелили кровать
У мужа в богатом доме.
А нынче в амбаре я лягу спать
С цыганами на соломе!
 
- Пойдешь ли со мною, - спросил ее Джек,
Скитаться в ненастье и стужу?
Клянусь я ножом, не вернешься вовек
Ты в замок оставленный - к мужу!
 
- С тобою я рада весь мир обойти
И плыть по морям-океанам.
С тобою готова погибнуть в пути,
С моим кареглазым цыганом!
 
Дорога бежит по лесам, по горам,
То низко бежит, то высоко,
Но вот выбегает она к берегам
Шумящего в скалах потока.
 
- Бывало, я в воду спускалась верхом,
И лорд мой был рядом со мною.
Теперь перейду я поток босиком
С тяжелым мешком за спиною!
 
Покинутый граф воротился домой.
Скликает он нянек и мамок.
Ему говорят: - На шатер кочевой
Она променяла твой замок.
 
- Седлайте живей вороного коня.
За ним не угнаться гнедому.
Пока ее нет на седле у меня,
Дорогу забуду я к дому!
 
Дорога бежит по лесам, по горам,
То низко бежит, то высоко.
Но вот выбегает она к берегам
Шумящего в скалах потока.
 
- Вернись, молодая графиня, домой.
Ты будешь в атласе и в шелке
До смерти сидеть за высокой стеной
В своей одинокой светелке!
 
- О нет, дорогой! Не воротишь домой
Меня ни мольбою, ни силой.
Кто варит свой мед, тот сам его пьет.
А я его крепко сварила!
 

Перевод С. Маршака

JOHNIE SCOT

ДЖОННИ-ШОТЛАНДЕЦ

O Johney was as brave a knight
As ever saild the sea,
An he's done him to the English cou
To serve for meat and fee.
 
He had nае been in fair England
But yet a little while,
Until the kingis ae daughter
To Johney proves wi chil.
 
O word 's come to the king himsel,
In his chair where he sat,
That his ae daughter was wi baim
To Jack, the Little Scott.
 
"Gin this be true that I do hear,
As I trust well it be,
Ye pit her into prison strong,
An starve her till she die."
 
O Johney 's on to fair Scotland,
A wot he went wi speed,
An he has left the kingis court,
A wot good was his need.
 
O it fell once upon a day
That Johney he thought lang,
An he 's gane to the good green wood,
As fast as he coud gang.
 
"O whare will I get a bonny boy,
To rin my errand soon,
That will rin into fair England,
An haste him back again?"
 
O up it starts a bonny boy,
Gold yallow was his hair,
I wish his mither meickle joy,
His bonny love mieckle mair.
 
"O here am I, a bonny boy,
Will rin your errand soon;
I will gang into fair England,
An come right soon again."
 
O whan he came to broken briggs,
He bent his bow and swam;
An whan he came to the green grass growan,
He slaikid his shoone an ran.
 
Whan he came to yon high castel,
He ran it roun about,
An there he saw the king's daughter,
At the window looking out.
 
"O here 's a sark о silk, lady,
Your ain han sewd the sleeve;
You 'r bidden come to fair Scotlan,
Speer папе о your parents leave.
 
"На, take this sark о silk, lady,
Your ain han sewd the gare;
You 're bidden come to good green wood,
Love Johney waits you there."
 
She 's tumd her right and roun about,
The tear was in her ее:
"How can I come to my true-love,
Except I had wings to flee?
 
"Here am I kept wi bars and bolts,
Most grievous to behold;
My breast-plate 's о the sturdy steel,
Instead of the beaten gold.
 
"But tak this purse, my bonny boy,
Ye well deserve a fee,
An bear this letter to my love,
An tell him what you see."
 
Then quickly ran the bonny boy
Again to Scotlan fair,
An soon he reachd Pitnachton's towrs,
An soon found Johney there.
 
He pat the letter in his han
An taul him what he sa,
But eer he half the letter read,
He loote the tears doun fa.
 
"O I will gae back to fair Englan,
Tho death shoud me betide,
An I will relieve the damesel
That lay last by my side."
 
Then out it spake his father dear,
My son, you are to blame;
An gin you 'r catchd on English groun.
I fear you 'll neer win hame.
 
Then out it spake a valiant knight,
Johny's best friend was he;
I can commaun five hunder men,
An I 'll his surety be.
 
The firstin town that they came till,
They gard the bells be mng;
An the nextin town that they came till,
They gard the mess be sung.
 
The third in town that they came till.
They gard the drums beat roun;
The king but an his nobles a'
Was startid at the soun.
 
Whan they came to the king's palace
They rade it roun about,
An there they saw the king himsel,
At the window looking out.
 
"Is this the Duke о Albany,
Or James, the Scottish king?
Or are ye some great foreign lord,
That's come a visiting?"
 
"I 'm пае the Duke of Albany,
Nor James, the Scottish king;
But I 'm a valiant Scottish knight,
Pitnachton is my name."
 
"O if Pitnachton be your name,
As I trust well it be,
The mom, or I tast meat or drink,
You shall be hanged hi."
 
Then out it spake the valiant knight
That came brave Johney wi;
Behold five hunder bowmen bold,
Will die to set him free.
 
Then out it spake the king again,
An a scomfu laugh laugh he;
I have an Italian i my house
Will fight you three by three.
 
"O grant me a boon," brave Johney cried;
"Bring your Italian here;
Then if he fall beneath my sword,
I 've won your daughter dear."
 
Then out it came that Italian,
An a gurious ghost was he;
Upo the point о Johney's sword
This Italian did die.
 
Out has he drawn his lang, lang bran,
Struck it across the plain:
"Is there any more о your English dogs
That you want to be slain?"
 
"A dark, a dark," the king then cried,
"To write her tocher free;"
"A priest, a priest," says Love Johney,
"To marry my love and me.
 
"I 'm seeking nаnе о your gold," he says,
"Nor of your silver clear;
I only seek your daughter fair,
Whose love has cost her dear."
 

Шотландец Джонни хоть куда
Был воин; он пошел
Служить английскому двору
За деньги и за стол.
 
Да только служба при дворе
Недолгою была:
Принцесса, дочка короля,
От Джонни понесла.
 
До тронной залы слух дошел,
Где сам король сидел,
О том, что дочерью его
Шотландец овладел.
 
"О, если правду слышу я, -
А, видно, слух не врет -
Я в башню заточу ее,
И там она умрет!"
 
А Джонни путь домой держал,
Скакал во весь опор,
Видать, не без причины он
Английский бросил двор.
 
Но вот в один прекрасный день
Наш Джонни загрустил,
И он пришел в зеленый лес
И там заговорил:
 
"О, где гонца найду, чтоб он
Приказ исполнил мой -
Прекрасной Англии достиг
И поспешил домой?"
 
Тут вышел юноша к нему,
Красив, желтоволос,
Дай, Боже, матери его
Прожить свой век без слез!
 
"Вот я, гонец, и я могу
Приказ исполнить твой -
Прекрасной Англии достичь
И поспешить домой".
 
Он через реки без мостов
Перебирался вброд,
Он разувался на лугах
И вновь бежал вперед.
 
И вот у замка он стоит
И видит в вышине
Верхушку башни, и окно,
И девушку в окне.
 
"Рубаху эту, знак любви,
Издалека несу,
Ее хозяин ждет тебя
В Шотландии, в лесу.
 
Рубахи шелковой рукав
Твоей расшит иглой;
Идем к шотландцам - там тебя
Ждет Джонни удалой".
 
Повисли слезы у нее
На кончиках ресниц:
"Не научилась я летать
У ветра и у птиц.
 
Кругом решетки и замки,
Сто стен и сто препон,
И мой убор не золотой -
Из крепкой стали он.
 
Но ты награду заслужил,
Вот кошелек, лови!
А вот письмо - оно полно
Печали и любви..."
 
И поспешил гонец назад,
И быстро мчался он,
Вот снова лес густой кругом,
Вот Джонни Пинтахтон.
 
Письмо он отдал, рассказав
О том, что видел сам,
И Джонни стал читать письмо
И волю дал слезам:
 
- "Я в путь пойду - я не могу
Оставить палачам
Ее, с которой ложе мы
Делили по ночам!"
 
"Но, сын мой, ты же согрешил, -
Сказал ему отец, -
И если схватят там тебя,
Тогда тебе конец!"
 
И тут могучий рыцарь встал,
Друг Джонни, побратим:
"Пятьсот бойцов я поведу,
Мы Джонни защитим..."
 
...Взяв первый город, бить они
Взялись в колокола;
Их волей месса во втором
Отслужена была;
 
А в третьем барабанный бой
Устроили такой,
Что лорды все и сам король
Утратили покой.
 
Вот Джонни к замку короля
Подъехал на коне,
Увидел башню, и окно,
И короля в окне.
 
"Ты кто: король шотландский Джеймс,
Иль из его родни,
Иль знатный чужеземный гость,
Иль герцог Олбени?"
 
"Нет, я не Джеймс, не Олбени,
Не герцог, не барон -
Я сын шотландских рощ и гор,
Я Джонни Пинтахтон!"
 
"О, если так тебя зовут, -
А, видно, ты не врешь, -
Ты до рассвета, до зари,
Повешенный, умрешь!"
 
А рыцарь-друг ответил так:
"Опомнись, бог с тобой, -
Пять сотен лучников моих
Пойдут за Джонни в бой".
 
Тогда король захохотал
И произнес сквозь смех:
"Здесь итальянский рыцарь - вас
Он уничтожит всех!"
 
Воскликнул Джонни: "С пришлецом
Сразиться я не прочь,
Но если он падет в бою,
Так ты отдашь мне дочь".
 
И страшный чужеземец в бой
Рванулся сгоряча, 'o
Но смерть нашел на острие
Шотландского меча.
 
И Джонни у меча спросил:
"Готов ли ты рубить?
Кого еще из этих псов
Ты жаждешь погубить?"
 
"Писца сюда! - вскричал король, -
Приданое считать!"
"Попа сюда! - вскричал жених, -
Нас браком сочетать!
 
Приданое мне ни к чему -
Ни земли, ни казна -
Лишь та нужна мне, что была
Со мною так нежна".
 

Перевод Ю. Даниэля

MARY AMBREE

МЭРИ ЭМБРИ

When captains courageous, whom death could not daunt
Did march to the siege of the city of Gaunt,
They muster'd their soldiers by two and by three,
And the foremost in battle was Mary Ambree.
 
When brave Sir John Major was slain in her sight,
Who was her true lover, her joy, and delight,
Because he was slain most treacherously,
Then vowed to revenge him, Mary Ambree.
 
She clothed herself from the top to the toe
In buff of the bravest, most seemly to show;
A fair shirt of mail then slipped on she;
Was not this a brave bonny lass, Mary Ambree?
 
A helmet of proof she straight did provide,
A strong arming sword she girt by her side,
On her hand a goodly fair gauntlet put she;
Was not this a brave bonny lass, Mary Ambree?
 
Then took she her sword and her target in hand,
Bidding all such, as would, be of her band;
To wrait on her person came thousand and three:
Was not this a brave bonny lass, Mary Ambree?
 
"My soldiers," she saith, "so valiant and bold,
Now follow your captain, whom you do behold:
Still foremost in battle myself will I be:"
Was not this a brave bonny lass, Mary Ambree?
 
Then cried out her soldiers, and loud they did say,
"So well thou becomest this gallant array,
Thy heart and thy weapons so well do agree,
No maiden was ever like Mary Ambree."
 
She cheered her soldiers, that foughten for life,
With ancient and standard, with drum and with fife,
With brave clanging trumpets, that sounded so free;
Was not this a brave bonny lass, Mary Ambree?
 
"Before I will see the worst of you all
To come into danger of death, or of thrall,
This hand and this life I will venture so free:"
Was not this a brave bonny lass, Mary Ambree?
 
She led up her soldiers in battle array,
'Gainst three times their number by break of the day;
Seven hours in skirmish continued she;
Was not this a brave bonny lass, Mary Ambree?
 
She filled the skies with the smoke of her shot,
And her enemies' bodies with bullets so hot;
For one of her own men a score killed she;
Was not this a brave bonny lass, Mary Ambree?
 
And when her false gunner, to spoil her intent,
Away all her pellets and powder had sent,
Straight with her keen weapon she slashed him in three;
Was not this a brave bonny lass, Mary Ambree?
 
Being falsely betrayed for lucre of hire,
At length she was forced to make a retire;
Then her soldiers into a strong castle drew she;
Was not this a brave bonny lass, Mary Ambree?
 
Her foes they beset her on every side,
As thinking close siege she could never abide;
To beat down the walls they alt did decree:
But stoutly defied them brave Mary Ambree.
 
Then took she her sword and her target in hand,
And mounting the walls all undaunted did stand,
There daring their captains to match any three;
O, what a brave captain was Mary Ambree!
 
"Now say, English captain, what wouldest thou give
To ransom thyself, which else must not live?
Come yield thyself quickly, or slain thou must be."
Then smiled sweetly brave Mary Ambree.
 
"Ye captains courageous, of valour so bold,
Whom think you before you now you do behold?"
"A knight, sir, of England, and captain so free,
Who shortly with us a prisoner must be."
 
"No captain of England; behold in your sight,
Two breasts in my bosom, and therefore no knight;
No knight, sirs, of England, nor captain you see,
But a poor simple maiden, called Mary Ambree."
 
"But art thou a woman as thou dost declare,
Whose valour hath proved so undaunted in war?
If England doth yield such brave maidens as thee,
Full well may they conquer, fair Mary Ambree."
 
The Prince of great Parma heard of her renown,
Who long had advanced for England's fair crown;
He wooed her and sued her his mistress to be,
And offered rich presents to Mary Ambree.
 
But this virtuous maiden despised them all,
"I'll ne'er sell my honour for purple nor pall:
A maiden of England, sir, never will be
The whore of a monarch," quoth Mary Ambree.
 
Then to her own country she back did return,
Still holding the foes of fair England in scorn;
Therefore English captains of every degree
Sing forth the brave valours of Mary Ambree.

Когда ратоборцы, бесстрашные смладу,
Затеяли города Гента осаду,
Их в сечу вели за собой главари,
Но первая ринулась Мэри Эмбри.
 
Когда был Джон Мэйджор убит из засады,
Врагам отомстить поклялась без пощады
Еще до прихода вечерней зари
Девчонка отважная, Мэри Эмбри.
 
Камзол щегольской из коричневой кожи
Сидит на ней, стан облегая пригожий.
Теперь не отступит на пядь, хоть умри,
Красивая, статная Мэри Эмбри.
 
Да разве пристало идти на попятный,
Сжимая свой меч рукавицею латной
И кудри скрывая под шлемом, внутри,
Девчонке отчаянной, Мэри Эмбри?
 
И выпуклый щит есть у локтя, и туго
Упругую грудь обнимает кольчуга.
А сколько в ней удали! Ты посмотри,
Какая повадка у Мэри Эмбри!
 
Казалось, ее над великою силой
Поставил неведомо кто заправилой:
Всех ратников числилось тысяча три
В отряде у доблестной Мэри Эмбри.
 
Солдат ободряя такими словами,
Она изрекла: "Капитан - перед вами.
Кто доблестен - жаждой победы гори!
Бестрепетно следуй за Мэри Эмбри".
 
- Отменно ты выглядишь в этом наряде! -
Солдаты вскричали. - Твой дух не в разладе
С оружьем, и нас под команду бери
Тотчас, несравненная Мэри Эмбри!
 
Под гром барабанов, исполнясь отваги,
Несли знаменосцы атласные стяги,
Трудились вовсю трубачи, дудари,
Когда в наступленье шла Мэри Эмбри.
 
"Доверьтесь, друзья, своему капитану!
Ни крови, ни жизни беречь я не стану.
В сраженье бросаясь, назад не смотри!" -
Сказала отважная Мэри Эмбри.
 
Она отвела в предрассветную пору
Бесстрашных солдат на высокую гору.
Уменьшилось войско ее раза в три,
Пока семь часов билась Мэри Эмбри.
 
Где недруг бойца одного уничтожит -
Она два десятка на месте уложит.
Кто выживет - господа благодари!
Такая повадка у Мэри Эмбри.
 
Зарублен мечом был наводчик-предатель
За то, что его подкупил неприятель,
И ядра сама, что твои пушкари,
Метала отважная Мэри Эмбри.
 
Но спутал ей карты презренный изменник,
Продавший героев за пригоршню денег.
И в замок поблизости, как ни мудри! -
Пришлось отступить с ними Мэри Эмбри.
 
Но стену сломать, что стояла отвесно,
Враги не смогли, окружившие тесно
Укрытье - и градом камней изнутри
Встречала противников Мэри Эмбри.
 
С мечом и щитом не терпелось бесстрашной
На стену взбежать и вступить в рукопашный.
С троими - попробуй, ее побори! -
Рубилась отважная Мэри Эмбри.
 
Сказал их старшой: "Не жалеючи денег,
Мошну развяжи, капитан! Ты - наш пленник.
А если скупишься на выкуп-умри!"
"О сэр, - улыбается Мэри Эмбри, -
 
Здесь нет капитана английского! Туго
Упругую грудь мне сжимает кольчуга.
Ты видишь, - глаза хорошенько протри! -
Лишь бедную девочку, Мэри Эмбри".
 
"Выходит, что в Англии девы родятся,
Которые в битвах победой гордятся.
Но ты за ошибку меня не кори,
Прекрасная, храбрая Мэри Эмбри!"
 
Подарки ей слал, и, дорогой неблизкой,
Князь Пармы ее от короны английской
Уехать молил: "Красотой озари
Мой град, несравненная Мэри Эмбри!"
 
"В монаршие шлюхи мы, Англии дщери,
Попасть не стремимся, - ответила Мэри. -
Свой пурпур и золото, сэр, убери!
Ты чести не купишь у Мэри Эмбри".
 
Покинув противников, полных досады,
Вернулась она после Гента осады.
Не только солдаты, но их главари
Поют про отважную Мэри Эмбри.
 

Перевод В. Потаповой

THE LAIRD O DRUM

ЛЭРД ДРАМ

The laird о Drum is a-wooing gane;
It was on a morning early;
And he has fawn in wi a bonnie may,
A-shearing at her barley.
 
"My bonnie may, my weel-faurd may,
O will ye fancy me, O
And gae and be the lady о Drum,
And lat your shearing abee?" O
 
"It's I canna fancy thee, kind sir,
I winna fancy thee;
I winna gae and be lady о Drum,
And lat my shearing abee."
 
"Set your love on another, kind sir,
Set it not on me,
For I 'm not fit to be your bride,
And your whore I 'll never be."
 
"My father he is a shepherd mean,
Keeps sheep on yonder hill,
And ye may gae and spier at him,
For I am at his will.
 
Drums is to her father gane,
Keeping his Hocks on yon hill,
And he has gotten his consent,
And the maid was at his will.
 
"My daughter can neither read nor write,
She was neer brought up at school;
But well can she milk cow and ewe,
And make a kebbuck well.
 
She 'll winn in your barn at bear-seed time,
Cast out your muck at Yule;
She 'll saddle your steed in time о need,
Draw aff your boots hersell."
 
"Have not I no clergymen?
Pay I no clergy fee?
I 'll school her as I think fit,
And as I think fit to be."
 
"I 'll learn your lassie to read and write,
And I 'll put her to the scheel;
She 'll neither need to saddle my steed,
Nor draw aff my boots hersell.
 
"But wha will bake my bridal bread,
Or brew my bridal ale,
And wha will welcome my bonnie bride,
Is mair than I can tell."
 
Drums is to the Highlands gane
For to be made ready,
And a' the gentry thereabout
Says, Yonder comes Drums and his lady.
 
"Peggy Coutts is a very bonnie bride,
And Drums is a wealthy laddie;
But Drums might hae chosen a higher match
Than any shepherd's daughter."
 
Then up bespake his brother John,
Says, Brother you 've done us wrong;
You 've married ane below our degree,
A stain to a' our kin.
 
"Hold your tongue, my brother John,
I have done you no wrong;
For I 've married ane to wirk and win,
And ye 've married ane to spend.
 
"The last time that I had a wife,
She was above my degree;
I durst not come in her presence
But with my hat on my knee."
 
"The first wife that I did wed,
She was far abeen my degree;
She wadna hae walkd to the yetts о Drum
But the pearls abeen her bree.
 
"But an she was adord for as much gold
As Peggie 's for beautie,
She micht walk to the yetts о Drum
Amang gueed companie."
 
There was four-and-twenty gentlemen
Stood at the yetts о Drum;
There was na ane amang them a'
That welcomd his lady in.
 
He 's taen her by the milk-white hand
And led her in himsell,
And in thro ha's and in thro bowers,
"And you 're welcome, Lady о Drum."
 
Thrice he kissd her cherry cheek,
And thrice her cherry chin,
And twenty times her comely mouth,
"And you 're welcome, Lady о Drum."
 
"Ye shall be cook in my kitchen,
Butler in my ha;
Ye shall be lady at my command
When I ride far awa."
 
"But I told ye afore we war wed
I was owre low for thee;
But now we are wed, and in ae bed laid,
And ye maun be content wi me.
 
"For an I war dead, and ye war dead,
And baith in ae grave laid,
And ye and I war tane up again,
Wha could distan your mouls frae mine?"

Лэрд Драм жену себе стал искать,
Когда занимался день,
И девой прелестной пленился он,
А дева жала ячмень.
 
"О нежный цветок, о прелестный цветок,
О счастье мое, о!
Не угодно ли стать тебе леди Драм
И оставить жнивье, о?"
 
"Не могу, не могу принять, добрый сэр,
Предложенье твое, о!
Никак невозможно мне стать леди Драм
И оставить жнивье, о!
 
Ты любовь другой предложи, добрый сэр,
Предложи ты не мне, о!
Потому что я в жены тебе не гожусь,
А грех не по мне, о!
 
Мой отец всего-навсего лишь пастух,
Вон пасет он овец, о!
Если хочешь, пойди спросись у него -
Пусть решает отец, о!" ,
 
Лэрд Драм немедля пошел туда,
Где отара овец, о.
И родительское согласье дает
Лэрду Драму отец, о.
 
"Пускай моя дочка в письме не сильна
И книжек не чтец, о.
Но сыр умеет варить и доить
Коров и овец, о.
 
Будет веять она на твоем току,
Жито в скирды уложит, о,
Вороного коня оседлает в поход,
Снять ботфорты поможет, о".
 
"Разве ж нет у нас грамотеев в церквах?
Я им подать плачу, о!
Сколько надо читать, писать и считать
Я ее обучу, о!
 
Обучу твою дочь и писать, и читать,
Только дай ты мне срок, о;
Ей коня моего не придется седлать
И снимать мне сапог, о!
 
Но кто наварит нам свадебный эль?
Кто хлеб испечет нам, о?
Увы, не могу я тебе сказать,
Кто окажет почет нам, о!"
 
И Драм поскакал к родимым горам,
Чтоб все приготовить заране.
И вышли, крича: "К нам с невестой Драм!" -
Тамошние дворяне.
 
"Наш Драм, он богат и парень хоть куда,
И Пэгги Куттс неплоха!
Но он бы мог найти себе жену
Знатнее, чем дочь пастуха!"
 
Тут поднял голос брат его Джон:
"Считаю зазорным, о,
Что низкого рода ты выбрал жену,
И это позор нам, о!"
 
"Язык придержал бы ты, брат мой Джон!
Позора нам нету, о!
Женился я, чтобы множить добро,
А ты, чтоб транжирить, о!
 
Я был на знатной женат, и она
Гневливо топала, о,
Когда перед нею я представал
В поклоне не до полу, о!
 
Я был на знатной женат, и она
Смеялась над нами, о!
В наш замок поместный въезжала она,
Кичась жемчугами, о!
 
Но ту за богатство любили все,
А Пэгги - за прелесть, о!
Для въезда в Драм ей всего-то нужны
Друзья любезные, о!"
 
Их бьло четыре и двадцать дворян
У Драмских ворот, о.
Но Пэгти приветствовать ни один
Не вышел вперед, о!
 
Под беды руки лэрд Драм ее взял
И ввел ее сам, о:
"В поместный замок наш родовой
Пожалуйте, леди, о!"
 
Он трижды в щеку ее целовал
И в подбородок,о,
А в губы вишневые двадцать раз-
"Пожалуйте, леди, о!
 
Тебя хозяйкой на кухне моей
Видеть хочу я, о,
И - госпожою в замке моем,
Когда ускачу я, о.
 
Тебе я до свадьбы не раз говорил,
Что я тебя ниже, о!
И вот мы лежим на ложе одном,
И нету нас ближе, о!
 
И когд а мы с тобой из жизни уйдем, -
Лежать нам двоим, о.
И равно будет могильный прах
Тноим и моим, о!"
 

Перевод Асара Эппеля

THE GABERLUNYIE-MAN

БРОДЯГА

The pauky auld carle came oer the lee,
Wi many good eens and days to me,
Saying, Goodwife, for your courtesie,
Will ye lodge a silly poor man?
The night was cauld, the carle was wat,
And down ayont the ingle he sat;
My daughter's shoulders he gan to clap,
And cadgily ranted and sang.
 
"O wow!" quo he, "were I as free
As first when I saw this country,
How blyth and merry wad I be!
And I wad never think lang."
He grew canty, and she grew fain,
But little did her auld minny ken
What thir slee twa togither were sayn,
When wooing they were sa[e] thrang.
 
"And O!" quo he, "ann ye were as black,
As eer the crown of your dady's hat,
Т is I wad lay thee by my back,
And awa wi me thou shoud gang."
"And O!" quoth she, "ann I were as white
As eer the snaw lay on the dike,
I'd dead me braw, and lady-like,
And awa with thee I'd gang."
 
Between the twa was made a plot;
They raise a wee before the cock,
And wyliely they shot the lock,
And fast to the bent are they gane.
Up the mom the auld wife raise,
And at her leasure on her claiths;
Syne to the servants bed she goes,
To speer for the silly poor man.
 
She gaed to the bed where the beggar lay,
The strae was cauld, he was away;
She clapt her hands, cry'd, Waladay!
For some of our gear will be gane.
Some ran to coffers, and some to kists,
But nought was stown that coud be mist;
She danc'd her lane, cry'd, Praise be blest,
I have lodg'd a leal poor man!
 
"Since nathing 's awa, as we can leam,
The kirn's to kirn and milk to earn;
Gae butt the house, lass, and waken my haim,
And bid her come quickly ben."
The servant gade where the daughter lay,
The sheets was cauld, she was away;
And fast to her good wife can say,
She's aff with the gaberlunyie-man.
 
"O fy, gar ride, and fy, gar rin,
And hast ye find these traitors again;
For she 's be burnt, and he's be slain,
The wearifu gaberlunyie-man."
Some rade upo horse, some ran a-fit,
The wife was wood and out o'er wit;
She coud na gang, nor yet coud she sit,
But ay she cursd and she band.
 
Mean time far hind outoer the lee,
Fou snug in a glen, where nane coud see,
The twa, with kindly sport and glee,
Cut frae a new cheese a whang.
The priving was good, it pleasd them baith,
To loe her for ay he gae her his aith;
Quo she, To leave thee, I will be laith,
My winsome gaberlunyie-man.
 
"O kend my minny I were wi you,
Illfardly wad she crook her mou;
Sic a poor man she'd never trow,
After the gaberlunyie-man."
"My dear," quo he, "ye'r yet oer young,
And ha na learnd the beggar's tongue,
To follow me frae town to town,
And carry the guberlunyie on.
 
"Wi kank and koel, I'll win your bread,
And spindles and whorles for them wha need,
Whilk is a gentil trade indeed,
To carry the gaberlunyie, O.
I'll bow my leg, and crook my knee,
And draw a black clout oer my eye;
A criple or blind they will ca me,
While we shall be merry and sing."

Забрел к; нам однажды один весельчак,
Угодничать стал он и этак и так:
"Хозяйка, я - нищий, я - старый дурак!
Нельзя ли провесть у вас ночь?"
А ночь. холодна, а бедняга промок;
У печки он теплый нашел уголок,
Согрелся, распелся он и под шумок
Позглаживать стал мою дочь.
 
"Клянусь! - он сказал. - Будь свободен я столь,
Как в час, когда выскользнул в эту юдоль,
О, сколь я бы рад был и благостен сколь!
И как бы жилось мне легко!"
Он стал наседать, а она уступать,
И не заприметила старая мать,
Что много успели уже нашептать
Друг дружке они на ушко.
 
И "О! - говорил он ей. - Будь ты черней,
Чем чепчик усопшей мамаши моей,
Тебя на закорки взваливши, ей-ей,
Ушел бы куда-нибудь прочь!"
И "О! - говорит она. - Будь я белей,
Чем снег, что лежит по утрам у дверей,
И то, нарядившись во все, что новей,
Ушла бы с тобою я в ночь!"
 
И был уговор меж двоих хитрецов -
Поднявшись тихонечко до петухов,
Ушли они, ловко задвинув засов,
Туда, где трава высока.
А поутру встала девчонкина мать,
Неспешно оделась и, кончив зевать,
В людскую направилась к слугам узнать
Насчет чудака-босяка.
 
Взглянула за печку, где гость ночевал, -
Остыла солома, а нищий пропал!
И стала кричать она: "Слуги! Скандал!
Да он не унес ли чего?!"
Те - сразу к ларцам, а она - к поставцам,
Но-богу хвала!-все лежит по местам.
Хозяйка сказала: "Позор нам и срам,
Мы зря обвинили его!
 
Чем странников божьих покражей корить,
Ступайте скотину поить и доить!
Не худо б, служанка, сходить разбудить
Мою ненаглядную дочь!"
Сяужанка стучится, глядит - вот те на!
Светелка пуста, и постель холодна.
"Хозяйка! - кричит она. - Видно, она
Ушла с побродягою прочь!"
 
"Скачите, кто скор, торопитесь, кто спор!
Сыщите, где прячутся дочка и вор!
Ее - на позор, а его - на костер,
Зловредного чужака!"
Кто мчится верхом, кто влачится пешком.
Пыль к небу столбом - настоящий содом!
Кричит на весь дом, повредившись умом,
Хозяйка, кляня босяка.
 
Покуда погоня неслась стороной,
Уютно укрывшись в долинке одной,
Веселая дочь и бродяга чудной
Сыр ели ломоть за ломтем.
Пришлась им по вкусу такая еда.
Он в вечной любви ей поклялся тогда.
Клялась и она, - мол, твоя навсегда
На свете и этом и том.
 
"О, если б мамаша увидела нас,
От злости она б окривела тотчас;
Теперь постучись к нам бродяга хоть раз -
Не пустят его на порог!"
"Моя дорогая, ты очень юна,
В дела попрошайства не посвящена,
А эта наука куда как трудна -
Ходить и просить вдоль дорог!"
 
"Я стану на паперти петь тропари
И резать из бука волчки-кубари,
Оно ведь не штука - хватай да бери!
А надобно клянчить с умом:
Хромать научусь я почище хромца,
Тряпицею черной стяну пол-лица, -
И всяк пожалеет хромого слепца.
А мы все прокутим потом!"
 

Перевод Асара Эппеля

THE MERMAID

РУСАЛКА

Last Easter day, in the morning fair,
We was not far from land,
Where we spied a mermaid on the rock,
With comb and glass in hand.
 
The first came up the mate of our ship,
With lead and line in hand,
To sound and see how deep we was
From any rock or sand.
 
The next came up the boatswain of our ship,
With courage stout and bold:
"Stand fast, stand fast, my brave lively lads,
Stand fast, my brave hearts of gold!"
 
Our gallant ship is gone to wreck,
Which was so lately trimmd;
The raging seas has sprung a leak,
And the salt water does run in.
 
Our gold and silver, and all our cloths,
And all that ever we had,
We forced was to heave them overboard,
Thinking our lives to save.
 
In all, the number that was on board
Was five hundred and sixty-four,
And all that ever came alive on shore
There was but poor ninety-five.
 
The first bespoke the captain of our ship,
And a well-spoke man was he;
"I have a wife in fair Plymouth town,
And a widow I fear she must be."
 
The next bespoke the mate of our ship,
And a well-bespoke man was he;
"I have a wife in fair Portsmouth,
And a widow I fear she must be."
 
The next bespoke the boatswain of our ship,
And a well-bespoke man was he;
"I have a wife in fair Exeter,
And a widow I fear she must be."
 
The next bespoke the little cabbin-boy,
And a well-bespoke boy was he;
"I am as sorry for my mother dear
As you are for your wives all three.
 
"Last night, when the moon shin'd bright,
My mother had sons five,
But now she may look in the salt seas
And find but one alive."
 
"Call a boat, call a boat, you little Plymouth boys,
Don't you hear how the trurnpet[s] sound?
[For] the want of our boat our gallant ship is lost,
And the most of our merry men is drownd."
 
Whilst the raging seas do roar,
And the lofty winds do blow,
And we poor seamen do lie on the top,
Whilst the landmen lies below.

В эту пятницу утром
Неслись мы вперед,
Оставляя маяк вдалеке.
Видим: следом за нами
Русалка плывет
С круглым зеркальцем,
С гребнем в руке.
 
 
Нам вдогонку
Летел ураган.
А кругом океан
Бушевал.
Убирать паруса
Приказал капитан
В это утро,
В последний аврал.
 
 
Показалась русалка
И скрылась опять.
И сказал
Наш матрос молодой:
- Я оставил на родине
Старую мать.
Пусть не ждет она сына домой.
 
 
Выйдет к берегу мать,
Будет паруса ждать
При бессчетных звездах и луне.
Пусть напрасно не ждет,
Слез горючих не льет,
Пусть поищет, пошарит на дне!
 
 
Наши утлые шлюпки
Сорвала волна,
И сказал капитан удалой:
- Будет плакать моя
Молодая жена.
В эту ночь она станет вдовой!
 
 
По горбатым волнам
Мы неслись без руля,
И сказал
Наш запасливый кок:
- Не дождется земля
Моего корабля,
А меня не дождется сынок!
 
 
Мы работали дружно,
Тонули мы врозь -
Это было судьбой суждено.
Уцелевшей доски
Под рукой не нашлось,
И пошли мы на темное дно,
на дно,
на дно,
За русалкой
На темное дно!
 

Перевод С. Маршака

BROWN ADAM

СМУГЛЫЙ ЭДАМ

Owha woud wish the win to blaw,
Or the green leaves fa therewith?
Or wha wad wish a leeler love
Than Brown Adam the Smith?
 
His hammer 's о the beaten gold,
His study 's о the steel,
His fingers white are my delite,
He blows his bellows well.
 
But they ha banishd him Brown Adam
Frae father and frae mither,
An they ha banishd him Brown Adam
Frae sister and frae brither.
 
And they ha banishd Brown Adam
Frae the flowr о a' his kin;
An he 's biggit о bowr i the good green wood
Betwen his lady an him.
 
O it fell once upon a day
Brown Adam he thought lang,
An he woud to the green wood gang,
To hunt some venison.
 
He 's ta'en his bow his arm oer,
His bran intill his han,
And he is to the good green wood,
As fast as he coud gang.
 
O he 's shot up, an he 's shot down,
The bird upo the briar,
An he 's sent it hame to his lady,
Bade her be of good cheer.
 
O he 's shot up, an he 's shot down,
The bird upo the thorn,
And sent it hame to his lady,
And hee 'd be hame the mom.
 
Whan he came till his lady's bowr-door
He stood a little foreby,
And there he heard a fu fa'se knight
Temptin his gay lady.
 
O he 's taen out a gay gold ring,
Had cost him mony a poun:
"O grant me love for love, lady,
An this sal be your own."
 
"I loo Brown Adam well," she says,
"I wot sae does he me;
An I woud na gi Brown Adam's love
For пае fa'se knight I see."
 
Out has he ta'en a purse of gold,
Was a' fu to the string:
"Grant me but love for love, lady,
An a' this sal be thine."
 
"I loo Brown Adam well," she says,
"An I ken sae does he me;
An I woudna be your light leman
For mair nor ye coud gie."
 
Then out has he drawn his lang, lang bran,
And he 's flashd it in her een:
"Now grant me love for love, lady,
Or thro you this sal gang!"
 
"О," sighing said that gay lady,
"Brown Adam tarrys lang!"
Then up it starts Brown Adam,
Says, I'm just at your han.
 
He 's gard him leave his bow, his bow,
He 's gard him leave his bran;
He 's gard him leave a better pledge,
Four fingers о his right han.

Кому угодно, чтоб ветер подул
И листва облетела вконец?
И кто знавал вернее любовь,
Чем Смуглый Эдам, кузнец?
 
Из чистого золота молот его,
И нет наковальни звончей.
Искуснее всех качает он мех,
И рук не ищите ловчей.
 
Но Смуглый Эдам был разлучен
С матерью и отцом.
И были братья и сестры его
Разлучены с кузнецом.
 
И Смуглый Эдам был изгнан в лес
Из родной стороны,
И в краю лесном построил он дом
Для себя и своей жены.
 
Пойти на охоту Эдам решил
В один распрекрасный день -
Выследить в добром зеленом лесу,
Не бродит ли где олень.
 
Лук он повесил через плечо,
В ножны вложил клинок,
За дичью в добрый зеленый лес
Пошел, шагнув за порог.
 
Он по птице бил, где терновник бел,
И ее наповал убил,
И добычу домой отослал жене,
И поменьше грустить просил.
 
Он по птице бил, где шиповник ал.
И ее убил наповал.
И добычу домой отослал жене,
И вернуться к утру обещал.
 
Вот подходит он ко двору своему
И медлит минуту одну,
А Бесчестный Рыцарь в его дому
Улещает его жену.
 
Поначалу перстень сулит золотой -
Жаркий камень в перстне горит:
"Подари, - говорит, - мне любовь за любовь
И перстень бери!" - говорит.
 
Но Бесчестному Рыцарю молвит она,
Семейную верность храня:
"Я Смуглого Эдама только люблю,
А Смуглый Эдам - меня!"
 
А тот кошелек тугой достает,
А там золотых не счесть:
"Подари, - говорит, - мне любовь за любовь
И бери, - говорит, - все, что есть!"
 
"Хоть и втрое ты золота мне посулишь,
С тобой не пробуду и дня.
Я Смуглого Эдама только люблю,
А Смуглый Эдам - меня!"
 
Тут он длинный и острый клинок достал
И приставил к ее груди:
"Отдавай, - говорит, - мне любовь за любовь!
Не отдашь - пощады не жди!"
 
И прекрасная леди сказала, вздохнув:
"Смуглый Эдам, ты долго идешь!"
Смуглый Эдам, не мешкая, в двери ступил
И сказал: "Не меня ли ты ждешь?"
 
Он заставил того уронить клинок,
И наставил клинок на него,
И оставил себе справедливый залог -
Пальцы правой руки того.
 

Перевод Асара Эппеля

BONNIE MAY

КРАСАВИЦА МЭИ

It was on an evning sae saft and sae clear
A bonny lass was milking the kye,
And by came a troup of gentlemen,
And rode the bonny lassie by.
 
Then one of them said unto her,
"Bonny lass, prythee shew me the way:"
"O if I do sae, it may breed me wae,
For langer I dare пае stay."
 
But dark and misty was the night
Before the bonny lass came hame:
"Now where hae you been, my ae doughter?
I am sure you was пае your lane."
 
"O father, a tod has come oer your Iamb,
A gentleman of high degree,
And ay whan he spake he lifted his hat,
And bonny, bonny blinkit his ее."
 
Or eer six months were past and gane,
Six months but and other three,
The lassie begud for to fret and to frown,
And think lang for his blinkin ее.
 
"O wae be to my father's shepherd,
An ill death may he die!
He bigged the bughts sae far frae hame,
And trysted a gentleman to me!"
 
It fell upon another fair evening
The bonny lassie was milking her ky,
And by came the troop of gentlemen,
And rode the bonny lassie by.
 
Then one of them stopt, and said to her,
"Whae 's aught that baby ye are wi?"
The lassie began for to blush, and think,
To a father as good as ye.
 
"O had your tongue, my bonny may,
Sae loud I hear you lie!
O dinnae you mind the misty night
I was in the bught with thee?"
 
Now he 's come aff his milk-white steed,
And he has taen her hame:
"Now let your father bring hame the ky,
You neer mair shall ca them agen.
 
"I am a lord of castles and towers,
With fifty ploughs of land and three,
And I have gotten the bonniest lass
That is in this countrie."

Этот вечер ясным и теплым был -
Мэй доила коров своих.
А мимо скакали дворяне гурьбой,
И было с дюжину их.
 
И сказал один из всадников ей:
- Не покажешь ли путь попрямей?
- А если случится беда, что тогда? -
Спросила красавица Мэй.
 
И стояла туманная теплая ночь,
Когда в дом вернулась она.
- Где была ты, моя дорогая дочь,
И, сдается мне, не одна?
 
- О родитель, напал на овечку лис;
Он из знатных господ, говорят.
Он приподнял шляпу, со мной говоря,
И настойчив был его взгляд.
 
И покуда шесть месяцев шли и прошли,
А потом еще три подряд,
Беспокоилась Мэй и хмурилась Мэй,
Вспоминая сверкающий взгляд.
 
- О, горе отцовскому пастуху!
Гореть ему, видно, в аду!
Далеко от дома построил он хлев
И подстроил мою беду!
 
Снова вечер ясный и теплый был -
Мэй доила коров своих.
И мимо скакали дворяне гурьбой,
И было с дюжину их.
 
И один коня придержал и сказал:
- От кого твой младенчик, Мэй? -
И Мэй, покраснев, отвечала ему:
- От отца тебя познатней!
 
- О, язык придержи, красавица Мэй,
Или ложью ответ назову!
Или речь заведу про туманную ночь,
Когда был я с тобою в хлеву!
 
И спрыгнул с белого он коня,
И привел ее в замок свой.
- Пусть родитель твой загоняет коров, -
Ты отныне будешь со мной!
 
Владетель я замка и тучных нив
Пятидесяти и пяти,
Я красавицу ввел под наследный кров,
И прекрасней ее не найти!
 

Перевод Асара Эппеля

GET UP AND BAR THE DOOR

А НУ, ЗАКРОЙ-КА ДВЕРЬ!

It fell about the Martinmas time,
And a gay time it was then,
When our goodwife got puddings to make,
And she 's boild them in the pan.
 
The wind sae cauld blew south and north,
And blew into the floor;
Quoth our goodman to our goodwife.
"Gae out and bar the door."
 
"My hand is in my hussyfskap,
Goodman, as ye may see;
An it shoud пае be barrd this hundred year,
It's no be barrd for me."
 
They made a paction tween them twa,
They made it firm and sure,
That the first word whaeer shoud speak,
Shoud rise and bar the door.
 
Then by there came two gentlemen,
At twelve о clock at night,
And they could neither see house nor hall,
Nor coal nor candle-light.
 
"Now whether is this a rich man's house,
Or whether is it a poor?"
But neer a word wad ane о them speak,
For barring of the door.
 
And first they ate the white puddings,
And then they ate the black;
The muckle thought the goodwife to hersel,
Yet neer a word she spake.
 
Then said the one unto the other,
"Here, man, tak ye my knife;
Do ye tak aff the auld man's beard,
And I '11 kiss the goodwife."
 
"But there's пае water in the house,
And what shall we do than?"
"What ails ye at the pudding-broo,
That boils into the pan?"
 
О up then started our goodman,
An angry man was he:
"Will ye kiss my wife before my een,
And scad me wi pudding-bree?"
 
Then up and started our goodwife,
Gied three skips on the floor:
"Goodman, you've spoken the foremost word,
Get up and bar the door."
 

Однажды под Мартынов день,
Как водится везде,
Хозяйка пудинги пекла
В большой сковороде.
 
Ноябрьский ветер дул тогда,
Как дует и теперь;
Озябший муж сказал жене:
"Закрой-ка, что ли, дверь!"
 
"На мне уборка и стряпня,
Уже ни рук, ни сил!
Тебе приспичило закрыть -
Вот ты бы и закрыл!"
 
Поспорив, дали муж с женой
Себе такой зарок:
Кто скажет слово - должен встать
И двери на крючок.
 
Два джентльмена той порой
Поодаль шли в ночи,
И видят дом, а в доме том
Ни звука, ни свечи.
 
"Что это - замок иль шалаш?
Бедняк живет иль знать?"
Молчит жена, и муж молчит,
Чтоб дверь не закрывать.
 
Решили гости пудинг съесть
И закусить вторым;
Немало слов, но про себя
Жена сказала им.
 
"Возьми мой нож", - промолвил гость.
"Ну и...?" - сказал второй.
"Займись-ка мужней бородой,
А я займусь женой".
 
"Да как же мне его побрить,
Раз в доме нет воды?"
"А чем тебе, приятель, плох
Жир со сковороды?"
 
Вот тут поднялся грозный муж
И прокричал в ответ:
"С женой шутить - куда ни шло,
Но жир - уж это нет!"
 
Услышав мужние слова,
Хозяйка, верь, не верь,
Открыла рот и говорит:
"Закрыл бы, что ли, дверь!"
 

Перевод Н. Голя